Анхар Кочнева: «Хочу выкупить дом, где меня держали в плену»
Освобожденная в прошлом году из сирийского плена украинка рассказала, почему вернулась в горячую точку, чем сегодня живет эта страна и когда закончится война, а также о том, что из здания, где ее продержали 153 дня, хочет сделать свою дачу.
— Анхар, после освобождения из плена вы вновь живете и работаете в Сирии. Почему вы там, а не на Украине, где нет похищений и нет войны?
— Я вернулась туда, где мой дом, где все мои вещи. В страну, которую давно и сознательно выбрала в качестве места проживания. К сожалению, похищения, убийства и нападения случаются везде. В той же Москве это не редкость. На Украине я не живу с 1991 года. То есть, вся моя взрослая жизнь прошла не в этой стране. У меня там нет ничего. Кроме нескольких родственников. Но ведь это не повод для того, чтобы жить именно в этой стране? У меня есть родственники и дочь в России. А в Сирии я востребована, тут у меня много возможностей для самореализации: я же по основной своей профессии профессионал турбизнеса. А эту отрасль в Сирии придется восстанавливать. А еще у меня тут колоссальное количество знакомых. Ну и многие, кого я не знаю, подходят на улице, узнавая, говорят всякие хорошие слова в мою поддержку. Я же не могу бросить всех этих людей просто потому, что я испугалась чего-то? Тем более, что бояться я действительно не умею. Страх парализует волю, не дает действовать. Мне просто нравится жить тут. Тут я могу себе позволить жить в куда более комфортных условиях, чем в СНГ. Качество жизни тут выше: мой доход тут гораздо выше дохода среднего сирийца, в том числе и из-за недавнего резкого падения курса национальной сирийской валюты.
— Кто обеспечивает сейчас вашу охрану?
— Когда я работаю в горячих точках, меня сопровождают военные. Они заботятся о моей безопасности. Рядом с моим домом есть сразу несколько блокпостов, так что даже если злоумышленник в этот район проберется, живым и незамеченным ему отсюда точно не уйти.
— Где вы сейчас работаете, и в чем состоит эта работа? Вы снова выезжаете на фронт?
— Чаще этот самый «фронт» к нам приходит. Вот, например, 8 апреля я смотрела очередную квартиру, чтобы ее арендовать. Вдруг в
Хотя я уже, наверное, достаточно опытный военный корреспондент. Я не стремлюсь снимать перестрелки. Ну, что там интересного (по сути, одно и то же)? Корреспонденты-мужчины, на мой взгляд, перебарщивают с таким видеорядом. Танк? Круто! Пушка? Тоже хорошо… А я лучше покажу валяющиеся на земле фотографии, с которых на меня смотрит чья-то жизнь, от которой почти ничего не осталось. Я сниму засохшую клумбу и валяющуюся на месте теракта детскую игрушку. Я поеду снимать освобожденный аэродром, на котором сниму маленьких щенят: их мать убили бандиты, а солдаты регулярной армии, вернувшись, спасли от смерти и теперь подкармливают малышей. Когда я была в плену, я писала в своем дневнике о том, что бандиты убивали собак и птиц. Я никогда не видела, чтобы этим же занимались солдаты правительственной армии. По-моему, это достаточно важно. Для меня важно показывать то, что не показывают другие. Полные студенческие кафе, пустые полки аптек (в Алеппо уничтожены предприятия, производившие копеечные лекарства), многолюдные улицы и рынки, ремонтирующиеся улицы, строящиеся дома, детей, которые носятся по улицам одни до 2 часов ночи… Именно это – жизнь сегодняшней Сирии. А не стреляющие танки.
— Не рискуете ли вы снова попасть в плен? Ведь второго шанса на побег может не быть.
— Мы ходим под Богом. Если придет предначертанный последний момент, не спасут ни толстые стены, ни бронированный автомобиль. А если еще не время, то и разорвавшийся рядом снаряд не причинит вреда (как было 26 января) и мимо вражеских постов пройдешь незамеченным: кто-то будет спать, кто-то не обратит внимания на идущую по дороге тебя. Сейчас район, где я была в плену, полностью освобожден. Я сама снова как бы прошла весь этот путь. И уже могла спокойно анализировать, где там могли потенциально быть блок-посты. Насчитала минимум 4. Сопровождавший меня военный сказал, что мне нереально повезло. А еще меня могла случайно застрелить армия, приняв за вражеского бойца. Они же иногда переодеваются в женскую одежду, чтобы усыпить бдительность военных…
— Часто ли гибнут сейчас в Сирии журналисты?
— Всего в Сирии за последние два с лишним года погибло 33 журналиста. В основном, это сирийские граждане. Многие попадают в плен. Кого-то умудряются освободить, кто-то сбегает, как я.
— Правда, что вы рассматриваете возможность получить сирийское гражданство? Какую страну вы считаете вашей родиной?
— Родина моя – уже не существующий СССР. Я – советский ребенок. А что касается сирийского гражданства, то это все проделки падких до сенсаций коллег: когда меня спросили на пресс-конференции, приняла бы я сирийское гражданство, если бы мне это предложили, я ответила, что это было бы очень приятно. На следующий день несколько изданий вышли с «утками», что я якобы планирую получить сирийское гражданство. Это при том, что я в ответе на тот самый вопрос ответила, что мне вполне комфортно с гражданством Украины.
— Побывав в селении, где вас держали в плену, какие чувства испытали?
— Наверное, для женщины каждое место, где она прожила какую-то часть жизни, в какой-то мере тоже – ее дом. Я ходила по знакомому для меня дому. Я прожила в нем почти три месяца. В доме был пожар. Не осталось мебели в комнате, где я жила. Стены обгорели, оплавились циновки. Все перевернуто. Это – часть моей жизни. Не самая счастливая, но – часть. Чувства щемящие, правда. Я ведь и до этого и после видела много таких домов сгоревших. Но этот дом особенный. Я в нем жила! Он немножко мой. Знаете, есть шальная мысль – выкупить этот домик. Он недорого стоит. И устроить там дачу. Ведь это же и будет настоящая победа над смертью?
— Правда ли, что один из лидеров похитивших вас боевиков убит – как и многие из тех, кто принимал участие в похищении?
— Да, глава группировки, которая меня похитила, убит 31 мая. Те двое, кто меня охранял и от кого я убежала, были убиты «Джибхат Нусрой» (похитившая Кочневу группировка, часть «Аль-Каиды». — Авт.), насколько я знаю. Один из охранявших меня бандитов (который стрелял у меня над головой, отгоняя меня в мороз от теплой печки) был убит через 5 дней после моего побега. Остальные, вроде бы, пока живы. Тот отряд, который меня отобрал у непосредственных похитителей и держал у себя оставшиеся 151 день, за эти 4 месяца понес много потерь. Кстати, я видела всего в нескольких метрах от меня того самого Абу Саккара, который на видео занимался людоедством. Слава Богу, что я не у него была, а у другого человека. Наверное, это меня и спасло. А попади я к этому самому Абу Саккару??
— Какова сейчас ситуация в Сирии и ее крупнейших городах – Дамаске и Алеппо? Что изменилось после контрнаступления сирийской армии, и каковы ваши прогнозы – скоро ли закончится война?
— В Дамаске обычная жизнь. Иногда бандиты из пригородов стреляют в нашу сторону из гранатометов, тогда гибнут люди. Три дня назад попали из миномета в выходивших из мечети людей. Погибло 4. Ранено 15. Это недалеко от моего дома было. Иногда что-то минируют. После взрыва тоже гибнут люди. То есть, город живет обычной жизнью, но ему пытаются мешать.
Алеппо находится недалеко от турецкой границы. Из Турции приходит большое количество бандитов и оружия. Поэтому воевать там сложнее, чем в Дамаске. Заводы и фабрики Алеппо и области разграблены. Оборудование многих вывезено. Привезти продовольствие и предметы первой необходимости в город сложно: бандиты нападают на везущий в город гуманитарные грузы транспорт. По телевизору показывают, как люди в Алеппо жалуются на то, что у них во много раз поднялись цены, многих продуктов нет в продаже, за большинством товаров приходится стоять в очереди, что само по себе для Сирии – дикость. Город блокирован. Как, видимо, считают на Западе, в интересах самого населения города. Потому что умирающие от голода люди уже будут согласны принять любую «демократию» и «свободу» от чего угодно. В Дамаске перелом очевиден. Именно поэтому наши дома сейчас каждый день обстреливают: военные говорят, что бандиты так делают перед отступлением. Стараются как можно больше снарядов выпустить по городу, чтобы потом при отступлении не тащить на себе боеприпасы. Я уверена, что война закончится тогда, когда прекратится ее финансирование Западом и странами Залива. Пока у них есть деньги на разрушение Сирии, противостояние будет продолжаться.
— Стороны конфликта способны заключить мирное соглашение или единственный вариант развития событий — «война до победного конца»?
— Пока Запад и страны Залива настаивают на том, чтобы переговоров не было, их и не будет. Те, кто тут воюет против армии, они далеко не сами по себе. «Музыку» заказывает тот, кто оплачивает эту войну. Рано или поздно поток денег иссякнет. Я слышала еще когда была в плену: проблемы с финансированием уже начались… В некоторых местах бывшие бандиты сдаются целыми отрядами. В стране предусмотрено несколько степеней амнистии. Государство дает им шанс вернуться к прежней нормальной жизни и смягчает наказание за содеянное.
— Почему начался сирийский конфликт? За время пребывания в плену вы поневоле общались с теми, кто воюет на стороне боевиков. Что это за люди, почему они выступили против правительства, и есть ли надежда, что они перестанут видеть врагов в тех, кто воюет на другой стороне – как и наоборот?
— Люди там разные. Есть и случайно попавшие в эту мясорубку, которые стали преступниками и боятся вернуться обратно, совершенно справедливо опасаясь возмездия. Есть те, у кого вся семья такая, ему просто некуда деваться было – пошел за всеми. Есть те, кто пошел убивать и грабить. Есть те, кто в результате провокаций со стороны предателей в армии и полиции был вынужден перейти на ту сторону, ибо своими глазами видел что-то, что не оставило выбора. Например, соседи пошли на демонстрацию против коррупции и человек пошел. А в него кто-то выстрелил. Как ему доказать, что это было сделано специально с целью провоцирования конфликта? Почему конфликт начался? Потому что кое-кому он кровь из носа был необходим. Ситуацию раскачивали долго. Тунисско-египетский вариант с использованием соц-сетей не прошел. Устроили провокацию в Дераа. Пролили кровь с обеих сторон. Как только ситуация в Дераа начала налаживаться после погромов и беспорядков, устроили погромы в Беньясе. Поджигали старательно и в разных местах. В итоге, действительно, заполыхало. Но не везде, а там, где население дало себя в это втянуть. Например, рядом с Дераа находится городок Сувейда. Там тишина и благодать. Почему? Потому что народ дал понять, что не даст себя втянуть. Тех, кто подбивал людей к беспорядкам, нещадно отмутузили. Больше эмиссары от «революции» не приходили.
— Интернет переполнен видео, где запечатлены зверства участников сирийского конфликта. Чем вызвано такое ожесточение?
— Ну, есть просто больные люди. Есть садисты, которые сами заплатят любые деньги тому, кто даст им пострелять по живым мишеням. Есть те, кто специально приехал сюда убивать сирийцев.
— Какую роль играет в этой войне фактор внешнего вмешательства? Возможно ли военное вторжение в Сирию – бомбардировки по ливанскому сценарию, или сухопутная операция?
— Год назад вариант с использованием иностранного вторжения был вполне реален. Но после того, как широко разрекламированный «Вулкан в Дамаске» захлебнулся собственным пеплом, планы были пересмотрены: Запад любит блицкриги. А в Сирии им и не пахнет. Несмотря на некоторое количество предателей на разных уровнях, страна изо всех сил сопротивляется разрушению государства. Своими солдатами Запад рисковать не будет. А с сирийскими бандитами и иностранными наемниками армия более-менее справляется. Ведь у них год назад на что был расчет? На пресловутый план Аннана: чтобы из населенных пунктов была выведена защищавшая эти населенные пункты армия. Оставшиеся без охраны поселки тут же были захвачены вооруженными боевиками. Вот их-то уже год армия и «выкуривает». С разрушениями. С жертвами. Кому это было нужно? Зачем Сирии был навязан этот план?
— Конфликт в Сирии часто представляют межрелигиозным конфликтом, где правительство президента Асада поддерживают шииты Ирана и Ливана, а боевикам-суннитам помогают единоверцы из Турции и других арабских стран.
— Это попытка манипуляции общественным мнением. От взрывов при терактах гибнут люди всех вероисповеданий. В том числе, и сунниты, и христиане. И в армии служат люди всех вероисповеданий. В Сирии до недавних пор вообще было не принято уточнять, какого вероисповедания соседи или друзья. Страна была абсолютно светская, тут свыше десятка различных конфессий. Но кому-то жизненно необходимо стравить друг с другом соседей. Все эти сказки о том, что в той же армии «засилье алавитов» (последователи эзотерического ответвления шиитского направления ислама, смесь ислама, христианства и доисламских восточных верований. — Авт.): так туда нищие алавиты не имевшие земли, отдавали своих мальчишек с единственной целью — в армии кормили, и там дети имели шанс выжить. Более зажиточные сунниты учили детей на юристов, врачей и т.п. А нищим семьям из горных деревень прибрежной зоны была одна дорога: в армию. И кто теперь виноват, что вчерашние мальчишки доросли до генералов? Или другой миф: о том, что в правительстве одни алавиты. Ну, да: достаточно посмотреть конфессиональный состав что нынешнего Кабинета Министров, что предыдущих. Около 80% — сунниты. И это – упрямый факт. Который старательно извращается с целью манипуляций. В результате этих манипуляций шиитское меньшинство подвергается геноциду со стороны тех, чьим сознанием манипулируют. К примеру, если бы я была сирийской шииткой, то шансов выжить в плену без уплаты выкупа у меня бы не было. Но при всем при этом, нападениям подвергаются и сунниты, поддерживающие государство. Достаточно вспомнить ряд убитых бандитами мусульманских деятелей, в том числе, уважаемого в стране и за ее пределами шейха Рамадана Бути, которого вместе с другими молящимися взорвали прямо в мечети.
— В соцсетях рассказывают, что в Сирии якобы воюют выходцы из стран бывшего СССР – в том числе, россияне и украинцы. Правда ли это?
— А вы почитайте соцсети. Какой там ужас творится. Все эти новоявленные Абдуллахи и Абдеррахманы из Крыма, большинство из которых на самом деле имеют славянские имена, но попали под влияние ваххабитов. Им промывают мозг, зомбируют, заставляют верить в то, чего нет. Три дня назад разоблачила одного промывателя мозга: опубликовал фото — якобы «армия Асада прошлась по Хомсу». «Фото» оказалось… кадром из фильма «Пианист». Человек знающий моментально обнаружит подделку, даже если не видел фильма. На «фото» следы фотошопа. Да и домов таких в Хомсе нет. Там другая застройка. Это знает любой, кто хотя бы раз был в этом городе и в Сирии вообще. Все дома были без балконов. Что не характерно для Сирии: летом мы тут все на балконах ночи просиживаем, когда жара спадает. Нет тут жизни без балконов! А в «обстрелянном из танка» доме, у которого половину снесло взрывами, целые оконные рамы. А они вылетают первыми от взрывной волны! Вчера моя подруга разоблачила другую ложь: была опубликована старая фотография из Чечни и написано, что на ней – дети из Сирии. И такое мы находим в соцсетях каждый день. Фото из школы, где размещены беженцы: для них готовят еду. Подпись: «Армия Асада обжирается, в то время, когда люди в Алеппо голодают». И плевать, что военные готовят еду для голодных беженцев. И плевать, что именно бандиты блокировали Алеппо и не пропускают грузовики с продуктами. Под каждой фотографией кучи комментариев доморощенных «мусульман», не постигших самой сути ислама: это религия мира и толерантности. В соцсетях собираются деньги «на джихад» и вербуются потенциальные бандиты. Почему этим никто не занимается?
— Много ли граждан Украины остается сейчас в Сирии?
— На большей территории Сирии все более-менее нормально. Опасности практически никакой нет. Зачем при таком раскладе людям бросать свои дома, работу, близких и эвакуироваться? Кто их там будет поить-кормить? Как будут учиться в украинских школах дети, несколько лет проучившиеся на арабском языке? Люди знают, что с этими проблемами они останутся один на один.
— На днях СМИ сообщили о том, что правительственные войска якобы нанесли удар по всемирно известному памятнику истории и архитектуры – замку Крак де Шевалье. Как Вы можете это прокомментировать? Вообще, насколько сильно пострадали от этой войны памятники Алеппо, Дамаска, Хомса, Пальмиры?
— Только что звонила в Хомс другу-журналисту. Он занят восстановлением своего кафе, около которого несколько дней назад взорвали заминированный автомобиль (погибло четыре человека, десятки ранены), поэтому сам сейчас выехать в район замка не может. Но он выяснял ситуацию. Ему сказали, что существенного ущерба замку не нанесено, все башни целы. На данный момент наибольший ущерб нанесен памятникам истории, находящимся в Алеппо: сгорели и частично разрушены средневековые рынки, пострадала Крепость, большие разрушения в Омейядской мечети Алеппо (таких мечетей в мире всего три: в Алеппо, Дамаске и в Тунисе), уничтожено несколько захоронений религиозных и политических деятелей прошлого, пострадало множество церквей и мечетей. Чудом не повлек за собой глобальных разрушений обстрел одного из важных мест паломничества как христиан, так и мусульман – православного монастыря Саеднайской Богоматери, в который в январе 2012 года был выпущен снаряд из гранатомета, пробивший стену. Но в целом практически все, что на данный момент так или иначе пострадало, восстановимо. Не восстановимо другое. Не столь глобальное с точки зрения туриста, но бесценное с точки зрения ученых. Я имею в виду деятельность «черных археологов». Ради того, чтобы достать из-под земли какую-то вещь на продажу (естественно, в разы дешевле ее подлинной стоимости) они разрушают культурные слои, не давая настоящим археологам их изучить.
— Сколько человек погибло в стране с начала войны?
— По прикидкам боевиков – больше 100 000. Кстати, есть их сайт, я его изучала, нашла несколько знакомых персонажей. В том числе того, кто меня захватил в плен. Убитый боевик на сайте значится как «жертва режима», в разделе «причина смерти» стоит «перестрелка с армией». По нашим неофициальным прикидкам, учитывая как гражданских лиц, так и военнослужащих, с «нашей» стороны количество убитых уже перевалило за 300 000 человек. Этих людей нет в статистике ООН и в отчетах Рами Абдуррахмана – владельца лондонской закусочной, который периодически выдает какие-то цифры, называя себя центром по правам человека в Сирии.
— Как отнеслись в Сирии к восстанию против правительства Эрдогана, которое вспыхнуло в Турции?
— В конце апреля–начале мая я была приглашена в Турцию для участия в конференции Всемирного Совета мира. Уже тогда было понятно, что все дойдет до открытых столкновений. По возвращению в Дамаск я и бывший там же на конференции от сирийского отделения Всемирного совета мира Адель Омар выступали по телевидению. Мы первыми сказали во всеуслышание, что турецкий народ – не враг сирийского, а еще одна жертва политики Эрдогана (премьер-министра Турции. — Авт.). Ну а примерно через месяц «грянул» парк Гези. Особенно смешно было сирийцам слушать заявления Эрдогана о том, что якобы Турция стала жертвой иностранного заговора.
— Что Вы думаете о недавних событиях в Египте, где в результате восстания и переворота сместили правительство исламистского президента Мурси? На улицах Каира, о достопримечательностях которого вы написали книгу, гибнут десятки людей. Как это скажется на туристической отрасли Египта, где привыкли отдыхать многие граждане Украины?
— Тут все зависит от того, как далеко у них все зайдет. Есть основания полагать, что далеко. Потому что сильный Египет не нужен так же, как не нужна была сильная Сирия. Мы еще два с половиной года назад во время событий в Тунисе предполагали, что будут расшатывать Египет. Думали, что для дестабилизации страны в Судане построят плотину, которая уменьшит количество попадающей в Египет воды и поставит страну на колени из-за глобального голода. Голодный человек может перейти грань и начать убивать ради куска хлеба. Мы тогда и предположить не могли, что в стране произойдет военный переворот: думали, все будет происходить куда медленнее. Не угадали. Но про плотину в Судане информация есть: ее будут строить. Так что, если даже сейчас египтянам удастся прийти к консенсусу, будущее, увы, видится в достаточно мрачных тонах. Во время Мурси из тюрем было выпущено около 600 приговоренных к смерти глав террористических и радикальных группировок. Если и ехать в Египет, то сейчас. Пока ситуация не стала действительно опасной для туристов. Сейчас туристические зоны контролируются армией; те, кто находится внутри этих зон, в безопасности. Туда просто так египтянам не попасть: я много раз ездила в Каир на рейсовых автобусах и видела, как тех, кто не смог аргументировано и документировано доказать, что имеет право въехать в туристическую зону, снимали с автобуса до выяснения обстоятельств.
— Можно ли ездить в Каир?
— Можно. Но лучше прилетать туда самолетом, не в составе большой группы и иметь местного сопровождающего. В Каире очень много других интересных памятников. А Гиза вообще административно совсем не Каир и от нее до Тахрира несколько километров.
Что будет с Египтом дальше – пока не совсем понятно. Но, скорее всего, ничего хорошего не будет.
Источник: Сегодня